Приезд в Россию скандального артиста-шумовика Бойда Райса (Boyd Rice) – безусловно, важное культурное событие, которое, однако, по факту смогли оценить немногие. Всего лишь получасовое выступление, сопровождавшееся техническими неполадками, мелкими потасовками и протестами со стороны представителей православной церкви – во многом, наверное, именно так и должен был пройти первый визит  известного своими радикальными взглядами музыканта в нашу страну. Хотя всего тридцать минут времени, отданные непосредственно под то, что можно было бы назвать концертным выступлением, и последовавшие за этим под свист недовольной толпы невнятные объяснения приглашенного организаторами на сцену Владимира Епифанцева  оставили массу вопросов у людей, купивших билет на мероприятие, прошедшее 3 ноября в московском клубе «Plan B».

Словесные баталии и агрессивные выпады в адрес организаторов концерта в интернете не стихали рекордно долгое время: что это было – запланированная провокация Бойда или спонтанное прекращение выступления по причине технических неполадок? Кто виноват: артист или промоутеры? Или все действительно должно было быть именно так и никак иначе? Cпустя несколько недель после этого эпического события мыслями о своей жизни и философии, а также – что главное! – своими впечатлениями от московского концерта с «RockOracle» поделился сам Бойд Райс.

Я обожаю Москву, мне понравилась еда, и я отлично провел здесь время. У меня осталось много особенных воспоминаний. Для меня устроили частную экскурсию и показали работы российских авангардных художников, многие работы мне очень понравились. Потом мы пошли в старый советский ресторан, который представляет собой что-то типа частного клуба, куда можно попасть только по приглашению. Этот русский режиссер, Владимир (Епифанцев, – прим. ред.), прости, я не помню его фамилии, пригласил нас туда. Ужин там был лучшим в моей жизни! Он сказал, что там подают лучший борщ в России.

Все, что я хотел тогда съесть, была картошка, но он сказал мне: Бойд, ты должен попробовать борщ. Я согласился и безумно рад, что сделал это. Потом нам принесли что-то типа стейка. А такой картошки я еще никогда не ел! И там были еще грибы с луком, каких я еще никогда не пробовал. Мне сказали, что это самые традиционные русские блюда, которые не менялись веками.

На московском концерте, несмотря на ряд технических проблем, у меня был самый лучший звук, и это был самый громкий концерт в моей практике. Промоушн и публика были отличными. Признаться, я был поражен, что столько людей знакомы с моим творчеством. Обычно на мои концерты приходят люди, которые любят пару моих альбомов, а здесь были настоящие фанаты, которые знают даже самые старые вещи.

Все прошло более-менее так, как я запланировал. Обычно, когда я гастролирую, мои сеты продолжаются не дольше двадцати минут, в этот раз я выступал гораздо дольше. Я бы сказал, это был хороший концерт, более того, он был громким!

Звук играет важную роль, мне не нравится, когда громкость недостаточно высокая. А здесь все было отлично, я знаю наверняка, потому что даже сцена вибрировала. Я бы с удовольствием выступил в Москве снова. Сейчас мы ведем переговоры о ряде концертов с Death In June. Мы должны встретиться с Дугласом Пирсом в Лондоне, чтобы все обсудить.

Тур меня жутко изматывает. У меня было два перелета: один длился полтора часа, другой – сорок минут. Но между ними я был в транзитной зоне девять часов. Уже перед московским шоу я был изрядно вымотан. Это забирает слишком много энергии. Я должен все время думать о том, смогу ли я выдержать очередные гастроли.

Иногда я импровизирую, если вдруг появляются технические проблемы. Иногда я что-то добавляю, иногда что-то исключаю по ходу концерта, но, как правило, программа остается одной и той же. Я включаю в нее как совершенно новые вещи, так и произведения, которые я играю на протяжении двадцати лет. Определяющим фактором для выбора песен является то, как они звучат вживую. Однако природа моих выступлений такова, что они всегда немного отличаются друг от друга. Если бы я давал концерты три вечера подряд, каждый был бы особенным. И, по-моему, это здорово.

Мне плевать, что кто-то выступает против моих концертов. Всегда есть люди, которым я нравлюсь, и люди, которые имеют что-то против меня. Обычно я выхожу и разговариваю с теми, кто устраивает акции протеста против меня. Интересно, что в большинстве случаев они не слышали ни одного моего альбома, зачастую, они даже не знают, как я выгляжу. Я подхожу к этим ребятам и говорю: а против кого вы протестуете? А они отвечают: против парня по имени Бойд Райс. Они говорят, что им не нравится то-то и то-то. А когда их спрашиваешь, какие альбомы они слышали, они говорят, что эта музыка настолько ужасна, что они никогда бы не стали ее слушать. Но они свободны протестовать против чего угодно.

Что касается московского концерта, мне говорили, что в тот вечер группа агрессивно настроенных борцов за православие собиралась придти, они считали, что этот концерт плохо повлияет на Россию. Я никогда не переживал о том, что обо мне думают другие. Сейчас одна женщина, автор биографии о New York Dolls, пишет мою биографию, мы проводим вместе много времени, обсуждая мою жизнь. И я понял, что даже в детстве мне было все равно, что думают другие.

Скоро выйдет моя биография, где описаны все неприятности, которые я причинил, начиная с самых ранних лет. Вспоминая свою жизнь, я осознаю, что я счастлив, я прожил прекрасную жизнь, и у меня много счастливых воспоминаний. Я обожаю читать биографии. Порой жизнь артистов гораздо интереснее их творчества. Среди моих любимых – биография Эди Сэджвика, «Turtle of Murder» о Карле Пэнзраме, «Holy Terror» об Энди Уорхоле и еще много других. На моем веб-сайте можно найти список моих любимых книг. Я надеюсь, моя биография изменит чью-то жизнь.

Когда я читаю о ком-то, я порой думаю, боже, моя жизнь могла бы быть гораздо интереснее. Я всегда черпаю много вдохновения в биографиях. Подростком я прочел «Разговор с Марселем Дюшаном», и эта книга произвела на меня огромное впечатление. Однажды он понял, что он не обязан жить так, как все, ему не обязательно работать, жениться и делать все то, что делают другие. Это изменило мою жизнь. Я знал все это, но меня вдохновило, что кто-то выразил мои мысли словами.

Единственное воспоминание, за которое мне стыдно, о том, как в тринадцать лет мы играли в бутылочку. Мне выпало поцеловать девочку, которую я хотел поцеловать больше всего. И пока мы целовались, диван под нами развалился. Но я уже сорок пять лет не вспоминал об этом, а вы своими вопросами растеребили мне эту рану.

Мой протест всегда был на уровне инстинкта, я не знаю, откуда я черпал все эти идеи. Во время моих биографических интервью мы часто обсуждаем, почему ребенок испытывает тягу к чему-то. Мне все еще нравятся вещи, которые я любил в пять лет и в тринадцать. Что заставило меня выбрать их в том юном возрасте? Я не знаю. Я просто всегда следую своим инстинктам, и делаю то, то считаю правильным. Если бы я начал понимать эти вещи, это могло бы стать разрушительным.

Я никогда не хотел отличаться от других, я просто знал, что я другой. Это абсолютно естественно для меня. Сейчас я чувствую, что отличаюсь от остальных больше, чем когда-либо. С той лишь разницей, что сегодня у меня все больше последователей. В 1986 году было не так много людей, с которыми я мог бы побеседовать об этих вещах. Я думал, что в Москве вообще никто обо мне не знает, а оказалось, что здесь столько людей, которые понимают меня. Мир начинает вертеться в моем направлении, и я не хочу протестовать против этого.

Мир не стал лучше, но некоторые вещи – да. Так что я с радостью принимаю все положительные изменения и стараюсь избегать всего остального.

Жизнь надо менять в соответствии со своими представлениями о том, какой она должна быть в идеале. Ты меняешь условия жизни, убираешь препятствия, которые мешают тебе быть тем, кем ты хочешь. И однажды твои мечты и желания сливаются с реальностью. С раннего возраста я понял, что пытаться изменить мир, чтобы улучшить свою жизнь, невозможно. Жизнь намного проще изменить на личностном уровне.

Я всегда был счастлив. Я давно понял, что мне необязательно принимать участие в том беспорядке, что происходит в мире, что я не обязан общаться с людьми, которые мне неприятны, и мне не нужно, чтобы миллионы людей были моими друзьями. Думаю, когда я это осознал, жить стало гораздо легче.

Я начал заниматься нойзом в эру диско. Я хотел выжечь все мысли в моей голове. То, что тогда звучало у меня в голове, оно не говорило со мной. Я нахожу крайне скучным слушать чужие мысли. Шум, который я произвожу, это жаркое алхимическое пламя, плавящее все в твоей голове и выжигающее из твоего мозга все яды, которые называются идеями.

Выбор хорошего нойза – это естественный отбор. Этот процесс похож на тот, когда ты выбираешь среди людей: хочешь ты трахнуть этого человека или нет. Именно так я выбираю и музыку. Это происходит инстинктивно, и этот выбор невозможно объяснить.

Философия оказывает влияние на мою музыку в некотором смысле, но я отрицаю ее. Философия – это мысли о мыслях, а я предпочитаю получать опыт физически.

Современная нойз-сцена мне безразлична, так как зачастую тысячи новых групп просто копируют то, что было в восьмидесятых. Они все звучат одинаково, потому что используют одно и то же оборудование и одни и те же идеи, у них нет собственных оригинальных решений.

Люди возвращаются в прошлое, потому что прошлое лучше настоящего. Но нет ничего страшного в том, чтобы брать из других эпох самое хорошее. Я до сих пор предпочитаю музыку шестидесятых, потому что в семидесятых было уже не то, а современная музыка вообще не представляет ценности. Оглядываться назад не опасно, опасно жить во времена посредственностей.

Прогресс возможен. Что его тормозит – так это то, что многие люди получили легкий доступ к оборудованию, которое позволяет даже бесталанным музыкантам что-то выпускать. В Москве я посетил музей, где увидел работы 1911 года. С этими работами не сравнится ни одно американское произведение современного искусства! Я уверен, что люди еще способны творить восхитительные вещи, но они продолжают повторять уже созданное. Кто-то пытается играть блюз – но это тот же блюз, каким он был сто лет назад, с теми же аккордами и теми же нотами.

То же самое с рок-н-роллом. Сегодня может образоваться новая рок-н-ролл-группа, но они будут играть те же три аккорда, что использовал в свое время Чак Берри. Но рок-н-ролл завтрашнего дня может быть гораздо лучше всего, что мы уже слышали! Но люди не понимают этого, они предпочитают копировать. Тот, кто пытается копировать меня, обречен на провал, потому что понятия не имеет, как я работаю. Нельзя стать новым Дэвидом Боуи, просто сбрив брови и выкрасив волосы в оранжевый цвет!

Тем, кто меня любит – спасибо за то, что пришли на мой концерт и поддерживаете меня, покупая мои альбомы и мою книгу.

Тем, кто меня ненавидит – найдите другой объект для ненависти, не тратьте время, доставая меня.