Emilie Autumn - молодая розововолосая американка, играющая индустриальную музыку на скрипке и придумавшая собственный музыкальный стиль «викториан-индастриал». Свою карьеру она начала еще в подростковом возрасте, весьма преуспела, выпустила несколько альбомов и сборников стихов. Удалось Эмили и поработать со знаменитостями - в 2003 году девушку заметила Кортни Лав и пригласила в свою команду The Chelsea, затем необычной скрипачкой заинтересовался бывший вокалист The Smashing Pumpkins Билли Корган – в его песне «DIA» можно услышать ее игру на скрипке и бэк-вокал, а в клипе «Walking Shade» - полюбоваться костюмами, над дизайном которых она трудилась. Но что-то не заладилось – разорвав отношения с Билли, Эмили чуть было добровольно не ушла из жизни… Это было накануне начала работы над диском «Opheliac». Преодолев кризис, девушка все-таки выпустила этот альбом и настолько пришла в себя, что уже собирается в турне.  Раз так, значит, пришло время ей пообщаться с любознательными журналистами Rock Oracle! Несмотря на нетривиальный внешний вид и непростой жизненный путь, скрипачка оказалась интересной словоохотливой собеседницей со вполне адекватным взглядом на вещи.

Расскажи немного о своем новом альбоме.

«Opheliac» — не первый мой альбом, но именно благодаря нему на меня обратили внимание русские журналы. Это действительно первая полноценная работа, сделанная без страха. Когда я начала эту запись, я была в глубочайшей депрессии, в которой, надеюсь, никогда не буду снова… Но именно «Opheliac» стал стимулом для меня. Когда у меня появились мысли о самоубийстве, я сказала себе: «Если ты хочешь свести счеты с жизнью, отлично. Но сперва ты должна закончить эту запись. Если и потом ты будешь думать о самоубийстве, пойди и сделай это». Мне кажется, что такое поведение вполне обычно для людей, страдающих маниакально-депрессивным психозом. Итогом моих рассуждений стало понимание, что мне нечего терять. Это и сделало альбом в итоге таким глубоким — я ничего не утаивала, не сдерживала себя. После окончания записи я чувствовала себя куда более бодрой, я пообещала себе, что смогу сделать все что угодно со своей жизнью — потом, но сперва мне надо поехать в тур со своими новыми песнями. И вот я собираюсь в мировое турне с материалом, связанным с самыми личными, самыми пугающими и самыми веселыми вещами, случавшимися в моей жизни. Здесь есть и сравнение с конкретным шекспировским персонажем (Офелией — прим. С. Р.), и месть (я ее большая фанатка!), он содержит предупреждение, что не нужно трахаться с автором текстов песен. Материал не для масс, не так ли?

Да уж… А как ты охарактеризуешь свой стиль «викториан-индастриал»?

«Викториан-индастриал» — это индустриальная музыка, созданная как бы с точки зрения кого-то из представителей той особенной эпохи. Тут, конечно, будут и традиционно характерные для викторианской эпохи звуки, такие, как звук клавесина и классических струнных, но тут еще очень важны шумы заводов, сумасшедших домов, социума во время потрясений. Все это вдохновлено индустриальной революцией, имевшей место в викторианскую эпоху. Мы знаем, что тогда был дан старт как многим плохим, так и хорошим вещам, но чаще — плохим.

Кто занимается твоим имиджем? Насколько он важен для проекта Emilie Autumn?

На мой взгляд, я сама и есть свой художественный проект, а моя жизнь — эксперимент. Все, что я делаю — это брызги красок на канве моей жизни (хотя это клише и ужасно звучит). Я не чувствую себя обязанной кому-то или чему-то, кроме себя. Как сказал Каммингс (американский поэт-нонконформист — прим. ред.), в мире нет ничего сложнее, чем пытаться быть самим собой в мире, который каждый день пытается сделать тебя кем-то другим. Да, мой имидж — это я сама, а не что-то такое, что я надеваю специально для камеры. Это как альбом — я бы его сделала, даже если бы никто его не слушал. Если мой имидж интересен людям, думаю, это только потому, что они достаточно умны, чтобы отличать искренность от неестественности, несмотря на ненатуральный цвет волос.

А как началась твоя музыкальная карьера?

Все началось со скрипки, когда мне было четыре года. Это было все, что я хотела.

Почему ты решила играть на скрипке, а не выбрала, скажем, пианино?

У меня не было такой мысли. Я была твердо уверена, что у меня совершенно точно должна быть скрипка, а когда у меня она появилась, ее невозможно было забрать из моих рук. Я играю на клавишных, в основном на клавесине, но я самоучка, как и в пении. Формально, я училась только игре на скрипке, что и определило мою карьеру, начиная с двенадцати лет. Еще я обучалась всему тому, что преподают в музыкальной школе: теории и истории музыки, композиции, дирижерству, а также снобизму и большому самомнению.

Какую музыку ты слушала в детстве и юности?

В детстве я слушала почти одну только классическую музыку, а когда стала старше, то открыла для себя джаз, водевиль, Бродвей, влюбилась в Джимми Хендрикса, и с тех пор начался непрерывный переход от одного жанра музыки к другому. Вот сейчас я — скрипачка, рубящая металл. Я могу петь оперным голосом и скримингом в одной и той же песне. И это только начало. То ли еще будет лет через пять!

Ты все еще играешь классическую музыку?

Да, это можно заметить на моем новом двойном альбоме «Laced/Unlaced». Это будет книга фотографий, которая выйдет ограниченным тиражом, она покажет вам глубины того Сумасшедшего дома, которые я никогда прежде не позволяла видеть людям. В книге два диска: первый, «Laced» — сборник моих классических записей, начиная с того момента, когда я была подростком. Также в диск вошло более сорока минут живой записи с концерта, который никто никогда не слышал раньше, за исключением аудитории, находящейся в тот момент в театре, и тех, кто слушал  его дома по радио.

Тогда мне было семнадцать. Второй диск, «Unlaced» — совершенно новый альбом, материал на нем — это настоящий скрипичный металл в стиле, который я называю «violindustrial». Это часть самой сумасшедшей, самой ужасной музыки, которую я когда-либо писала, но альбом уже почти распродан. Снова потрясение, особенно учитывая, что это полностью скрипичный инструментальный альбом. Я не ожидала, что что-то подобное случится, это охренительно круто и весело в то же время.

У тебя сейчас есть какие-нибудь сайд-проекты?

Ты шутишь?

Ты все еще общаешься с Кортни Лав?

У меня нет на это времени из-за всех моих сайд-проектов.

Помимо музыки, ты еще занимаешься созданием костюмов и пишешь стихи. Что для тебя стоит на первом месте?

Музыка безумно важна для меня и для того, кто я есть, но правда в том, что есть еще масса отличных вещей. Я не могу заниматься чем-то одним целый год или весь день.

Как относятся твои родители и друзья к твоей музыке?

У меня нет родителей, но если бы были, думаю, они были бы в шоке и ужасе и отреклись бы от меня навсегда. Мои друзья восхитительные, они вообще не слушают мою музыку.

Какие страны ты бы хотела посетить с концертами? Как насчет России?

Я бы хотела побывать во всех странах, где президентом не является Джордж Буш. Мне бы очень хотелось приехать в Россию, на самом деле это сейчас планируется. Россия — одно из тех мест, которые, по мнению американца, он никогда не сможет посетить. Когда у меня в детстве появилась скрипка, невозможно было представить, что меня позовут играть в эту легендарную страну. Еще недавно, отыграв концерт, из России вернулся мой друг-музыкант Foetus, он рассказывал о прекрасных станциях метро…