Очень скоро в России выйдет несколько сольных альбомов Александра Вельянова, вокалиста знаменитого дарк-поп-дуэта из Германии Deine Lakaien. Изысканный голос певца, прошедшего классическую оперную школу, всегда являлся одним из важнейших элементов звучания этого нетривиального германского проекта, гармонично контрастируя с компьютерной музыкой, создаваемой вторым участником группы – Эрнстом Хорном. Пик сольной деятельности Вельянова пришёлся на рубеж тысячелетий, когда им были выпущены два полноформатных альбома – «Secrets of the Silver Tongue» (1998) и «The Sweet Life» (2001), - и несколько синглов. Так как теперь всё это становится доступным российскому слушателю, мы захотели взять у Александра интервью, но из-за того, что его последнее творение вышло аж четыре года назад, было принято решение не задавать вопросов об обычных тонкостях шоу-бизнеса, а поговорить на другие, более отвлечённые темы. По ходу разговора стало ясно, что подобная политика принесла свои плоды – мой собеседник оказался настоящим европейским интеллектуалом, со всеми сопутствующими этому плюсами и минусами. Итак, Александр Вельянов.

Основная черта современной культуры заключается в том, что граница между искусством и ширпотребом становится всё более узкой, и при этом продолжает оставаться непреодолимой. В связи с этим, первый вопрос: по-твоему, может ли поп быть искусством (и наоборот) и где проходит грань между двумя понятиями?

Должен отметить, что я не сторонник таких категорий. В Германии с этим очень сложно, все люди склонны делать различия между искусством и поп-культурой, между так называемой «серьёзной» музыкой и музыкой популярной. Но, по моему мнению, в этом нет необходимости, потому что даже среди классических композиторов существовала огромная разница из-за качества произведений. В классике тоже можно найти много дерьма, которое, будь оно написано сегодня, воспринималась бы как обычная попса. На протяжении последних трёх десятилетий существовали границы между поп-, рок- и альтернативной музыкой, но, думаю, эти категории больше не работают. Качественным может быть и популярный мэйнстрим, и альтернатива.

По-моему, важнее просто слушать музыку, и судить на основании собственного вкуса, что хорошо, а что плохо, что интересно, а что нет. Говоря о классических композиторах, можно вспомнить Иоганна Штрауса, который сочинял танцевальную музыку. Для того времени она звучала очень фешенебельно, можно сказать, что он делал intelligent dance music. Да, он был королём вальсов, это неплохо, но это несерьёзная музыка, она записана для развлечения. То же касается и оперных композиторах, к примеру, Верди, чьи арии в те годы были настоящими хитами, и даже в сегодняшней Италии все люди их знают. По факту, это поп-музыка, но так как он работал в девятнадцатом веке, его причислили к классикам.

Но, думаю, есть одно существенное различие: в прошлом веке композитор мог писать популярную музыку, так как людям это нравилось, они могли петь и танцевать. А в наши дни все поп-исполнители, или большинство из них, имеют очень плохое музыкальное образование, потому что сегодня можно производить музыку, не будучи квалифицированным музыкантом. Им не нужно уметь петь, потому что студийная аппаратура предлагает огромное количество возможностей улучшить технику пения. В прошлом было необходимо хорошо играть на инструментах и владеть голосом, а сейчас, благодаря машинам и компьютерным программам, гораздо легче раскручивать неквалифицированных артистов и выпускать продукты с некачественным пеньем и игрой.

Следующий вопрос касается твоего последнего сольного альбома «The Sweet Life». Ты назвал его в честь фильма Феллини?

«La Dolce Vita»? Нет. Не могу сказать, что именно это вдохновило меня на создание альбома. Но смысл здесь тот же: «сладкая жизнь» – это просто иллюзия, видение, что-то, перед чем мы испытываем благоговение. Конечно, все хотят быть счастливыми и жить в мире без проблем, в котором есть всё, что тебе надо…

Феллини, ко всему прочему, показывал, что такая жизнь совершенно пуста.

Да, она абсолютно декадентская. Иметь всё и пресыщаться этим, чувствовать пустоту – вот она, другая сторона медали.

Продолжая разговор на эту тему, хочется спросить, какое кино тебе нравится.

О, я очень увлекаюсь старым кино двадцатых годов, особенно немецким, которое снимали Фридрих Мурнау и Фриц Ланг. Конечно же, я обожаю господина Эйзенштейна, «Иван Грозный» (было сказано по-русски – В.З.) – один из моих любимых фильмов. Мне очень нравится этот период в кинематографе – двадцатые, тридцатые, сороковые, пятидесятые. Я также люблю голливудские картины того периода, особенно экранизации Тенесси Уильямса. Но, должен отметить, что мне не нравится современное коммерческое кино, думаю, это тупиковый путь - снимать только блокбастеры с компьютерной анимацией. Кажется, лучшие годы кинематографа уже позади, но, несмотря на это, в Европе есть много так называемых «некоммерческих» фильмов. К сожалению, я знаю мало режиссёров из России.

Посмотри Андрея Тарковского, настоятельно рекомендую.

О, у него достаточно славы! Конечно же, он был гением.

А каковы твои предпочтения в литературе?

Я очень люблю немецкую поэзию, например, Генриха Гейне, также французов – Бодлера, Верлена, Рембо. Из русских авторов мне очень нравятся Гоголь, Брюсов, Толстой, и, конечно же, Достоевский.

Своё музыкальное образование ты получил в оперном театре. Не думал ли ты когда-нибудь вернуться в оперу?

Это всё из-за решения, которое я принял в восьмидесятые, когда начал свою деятельность с Lakaien. Я действительно интересовался оперой, учился в театре, и у меня была цель: стать оперным режиссёром-постановщиком, не певцом. Но все мои друзья постоянно мне повторяли: «Ты должен петь, ты должен петь». (Смех) И если бы я не встретил Эрнста Хорна, то совершенно точно начал бы работать в этом направлении в каком-нибудь театре, например в «Statzopera». Но потом к Lakaien пришёл успех, и я, к сожалению, перестал учиться. При этом я всегда был поклонником великих оперных певцов, особенно из Восточной Европы, таких, как Шаляпин, Борис………. , Меня всегда притягивали их голоса. Жаль, что я не сосредоточился на этом (смех), может быть, нужно больше времени, чтобы хорошо научиться классическому пению.

В чём, по-твоему, основная разница творчества Deine Lakaien и твоих сольных проектов?

В Deine Lakaien всё основывается на электронике Эрнста Хорна в комбинации с моим голосом, конечно. Мы изначально задумывали это как электронный проект. В моих сольных альбомах я открыт для всего, почти для всего, нет нужды концентрироваться только на электронных вещах. Я могу использовать любые вещи, какие только захочу. Всё гораздо более открыто, потому что это не группа, это сольный проект, я могу приглашать самых разных гостей. Это просто свобода.

Здесь у тебя больше свободы, чем в Deine Lakaien? 

Говоря об инструментах и стилистических вопросах, конечно же, это так. Музыкальные стили, которые влияют на мой сольный  проект, никогда не появятся в звучании Deine Lakaien. В моих альбомах сочетается множество разных течений, которые вряд ли  подошли бы для нашей деятельности с Эрнстом Хорном. Deine Lakaien несут в себе особую эстетику, их стиль развивался и  эволюционировал все эти годы, не так-то просто менять его от альбома к альбому. Мы всегда пытались избежать  самокопирования и старались удивить фэнов, но всё равно, это всегда основывается на типичном электронном звучании Эрнста  Хорна и на моём голосе.

А почему ты ничего не выпускал с 2001 года?

Это всё из-за нехватки времени. В 2001 году вышел «Sweet Life», я поехал в тур, а потом началось другое турне с Эрнстом  Хорном и запись альбома «White Lies», затем мы его выпустили, снова поехали в тур, которое продолжалось с весны до осени,  далее был выпуск концертного DVD (2004), и вновь я работал над следующим альбомом Lakaien «April Skies». Между всем этим  где-то в 2003 году я начал создавать новый материал, и теперь новый сольный альбом практически готов, может быть, он  выйдет  в следующем году.

Ты продолжишь свой сотрудничество с продюсером Дэвидом Янгом, или будут какие-то другие варианты?

В этот раз я работаю с людьми из Македонии, моей второй родины. Я пытаюсь использовать влияния византийской культуры, южнославянской традиционной музыки. Продюсированием будет заниматься много народу. Дэвид Янг тоже, когда найдёт время – сейчас он очень занят с немецкой группой Element Of Crime. Если всё будет нормально, летом мы встретимся в Лондоне и поработаем над материалом. Всё очень сложно, так как разные люди заняты по разному, к примеру, Дэвид Янг – работящий парень (смех), и времени у него вечно не хватает.

Следующий вопрос достаточно абстрактен. Если бы в один прекрасный день у тебя появилась возможность посетить любую историческую эпоху по выбору, куда бы ты отправился?

Это очень сложно, ведь в человеческой истории было так много интересных периодов… Меня бы увлёк Египет, который, по моему мнению, был колыбелью европейской культуры. Так же было бы здорово посетить древнегреческий и древнеримский период, Македонию: я и вправду очень хочу знать, как всё было во время Александра Великого, как он строил эту большую мировую империю.

Будь моя воля, я непременно отправился бы в Россию начала двадцатого века.

Да, это очень важный период в истории России, как, впрочем, и всей Европы. Но затем началась очень печальная глава – Первая мировая война, а затем Вторая… Думаю, это был самый беспокойный век из всех.

Да, действительно… В связи с этим, следующий вопрос. Какие вещи, по твоему мнению, являются наиболее губительными для современного мира?

Глобализация – вот очень большая проблема, потому что «избранные» ушли слишком далеко, и забыли об остальном мире, который всё глубже погружается в кошмар. Миллионы людей живут в нищете и голоде, в то время, как богатая часть думает лишь о том, как увеличить своё благосостояние. Вторая проблема – столкновение культур. В наши дни становится абсолютно ясно, что трения между исламским миром и миром христианским становятся всё более опасными от месяца к месяцу. То, что произошло, вернее, происходит в данный момент – случай, когда датские газеты напечатали карикатуры на Мухаммеда, и все мусульмане вышли из себя. – это подпитывание терроризма. Это вторая по важности проблема этого мира, самая важная, конечно же – бедность третьего мира.

Кстати, не хочешь ли ты побывать в России?

Да, я бы с удовольствием к вам приехал. Мы уже сейчас ведём переговоры, может быть, в мае или июне у нас получится.

Желаю тебе всяческих удач с этим предприятием!

У нас много поклонников в России, мы получаем огромное количество электронных писем с просьбами о концертах.

Понятно. В таком случае, выскажи свои пожелания всем российским фэнам.

Мы благодарны людям из России и бывших советских республик, которым нравится наша музыка. Нам бы действительно очень хотелось приехать и отыграть концерт как можно скорее. Также желаю успехов для всего общества, его развития и демократии. Я знаю, что жизнь в России достаточно сложна, и вся система не сбалансирована, но, думаю, такая важная страна, как Россия, найдёт свой путь в европейское будущее.

Может быть, нам всё же следует идти собственным путём?

Определённо, вы должны его найти. Париж, Берлин, Москва, Китай – вот те, кто наиболее важны. И без Вашингтона. Американцы должны смириться с тем, что в мире появились новые силы, которые создадут собственный баланс.