Греция. Середина девяностых. Страну потрясает «Сатанинская пропаганда». Так называется видео, снятое на одноименную песню музыкального проекта с не менее шокирующим названием Diabolos Rising. Четырехминутное видео представляет собой нарезку из кадров на религиозную тему, изображений Сатаны, пентаграмм, горящей Звезды Давида. Слова песни весьма просты: «Бог умер, и Сатана торжествует над его трупом». И всем этим адским парадом правит исключительный человек по имени Магус. Diabolos Rising — один из его многочисленных проектов. Основной же группой Магуса является Necromantia, основанная в конце 1989 года. Творчество данного проекта так же исполнено провокации — но главное,  Necromantia является эталоном блэк-метала, наряду с Samael и Rotting Christ. Решив создать блэк-метал группу, Магус и Барон Блад стали исключительным феноменом греческой музыки. Решив же использовать восьмиструнные бас-гитары, а также классические инструменты, они стали исключительной блэк-металлической группой.

Спустя восемь лет с момента последнего релиза Necromantia возвращается с новым студийным альбомом «The Sound Of Lucifer Storming The Heaven», о работе над которым расскажет сам маэстро сатанинской пропаганды, Магус.

Привет. Подведи небольшое резюме вашей работе над альбомом.

Мы очень довольны этой работой. Это типичный для Necromantia альбом, написанный в лучших традициях блэк-метала, очень-очень хороший атмосферный альбом. Как звучит Necromantia? Ее звук похож на тот, с которым Люцифер врывается в Рай. Вот что я хотел сказать предложением «The Sound Of Lucifer Storming The Heaven».

Как ты расцениваешь новый альбом на фоне предыдущих? Считаешь ли ты его удачнее остальных или наоборот?

Я бы не сказал, что это наш лучший альбом, но он один из лучших. Он достаточно типичный, как я уже сказал, но я впервые в жизни распределил приоритеты таким образом: продукция, перфоманс, музыка.

В Греции вы были единственной блэк-метал группой. Так ли это на данный момент?

Когда мы только начинали семнадцать лет назад, таких групп вообще было очень-очень мало. Ситуация того времени совсем не похожа на сегодняшнее положение дел. Это сейчас таких групп куча: некоторые хороши, другие не так уж, а третьи и вовсе плохие. Важно то, чтобы были группы, которые не копируют другие. Я всегда старался делать индивидуальную музыку, не повторяющую кого-либо. А в Греции и по-прежнему блэк-метал групп не особо много.

А вообще, как получилось так, что вы стали играть блэк-метал?

Я увлекся музыкой, когда мне было четырнадцать. Сейчас мне пятьдесят семь. Я прошел через хэви-метал, трэш-метал, дэт-метал и блэк-метал. Дэт и блэк-метал — это то, что мне нравится больше всего.

Вдохновлялись ли вы каким-нибудь группами?

Мы начали свой путь в начале девяностых, поэтому вдохновлялись классическими рок и прогрессив-группами, но так же и совсем другими музыкальными направлениями, такими, как готика или классическая музыка. Это и помогло нам достичь нашей цели — сделать нечто уникальное для металла.

Что именно из классики повлияло на тебя? Есть любимые композиторы?

Даааа, мне нравится Вагнер, Мусоргский, немного Моцарта, некоторые произведения Баха и многие другие, их правда очень много...

Также известно, что тебе нравится европейский фолк и народная музыка. Мотивы какой страны тебе особенно близки?

Мне очень нравится немецкий фолк, ирландская и испанская народная музыка.

А как вам пришла в голову идея заменить шестиструнные гитары восьмиструнными?

Очень просто. Мы начинали как два бас-гитариста. Тогда мы сказали: «Ага, мы пойдем другим путем, будем звучать иначе!». Мы взяли по две четырехструнных гитары — и получилась восьмиструнная.

Какие преимущества появились при использовании такого инструмента?

Ну вообще-то очень сложно играть на такой штуке, поэтому преимуществ не так много. Но звучание получается необычным и тяжелым, поэтому нам это нравится. С другой стороны, это ограничивает нас, потому что приходится подстраиваться под низкие частоты, и иногда очень сложно добиться желаемого звука. Это очень сложно. Но это отличительная черта нашей группы, и мы не собираемся ничего менять, потому что мы такие, какие есть.

В вашей музыке есть партии для совсем уж несвойственных даже для симфо-блэка инструментов, например, саксофона ...

Я чувствую, что моя музыка не имеет границ. Мы открыты для всех классических инструментов, ведь саксофон — это классический инструмент. Поэтому, когда мы хотим придать музыке некую атмосферу, мы делаем это, и, если нам нравится результат, это хорошо. И нам плевать, что блэк-металлисты не играют на саксофоне.

Были ли неудачные эксперименты?

Нет. Не было. Если мы решаем экспериментировать, мы все записываем и смотрим — то, что нам нравится, продолжает существовать; то, что нет, отбраковывается. Но неудач не было. Единственное исключение — электроника. Necromantia не электронная группа, и электроники у нас никогда не будет.

Ваша группа относится ко второй волне блэк-метала, наравне с такими группами, как Darkthrone, Samael и Rotting Christ...

И многие другие, но эти главные...

Видишь ли ты Necromantia в музыкальных хрониках? Ощущаешь ли историческую ценность вашей группы?

Да, я думаю, мы имеем право попасть в историю музыки. Когда мы, Necromantia, Rotting Christ или кто бы там ни было делали свою музыку, никто не делал ничего подобного, никто никого не копировал. А сейчас все копируют.

Раньше ваша группа была тесно связана с сатанизмом. На данный момент это все еще актуально?

Да, это до сих пор так. Вопрос в том, что под этим понимать...

И что же означает сатанизм для тебя?

Для меня сатанизм — это приверженность темной стороне, это значит «быть на противоположной стороне». Темная сторона — не означает «плохая» сторона. Темная сторона так называется потому, что никто ее не исследует. А что есть зло — зависит от морального воспитания личности. Поэтому для нас сатанизм — это то, что мы открыли для себя на темной стороне.

Так сатанизм для тебя больше идеология, чем религия?

Да, для меня сатанизм — это идеология.

Ты, должно быть, по крайней мере знаком с работами Антона ЛаВея...

Я большой поклонник Антона ЛаВея. По-моему, он единственный человек, которому удалось описать, что Сатана представляет из себя на самом деле.

А ты являешься членом Церкви Сатаны Антона ЛаВея?

Я бы предпочел не отвечать на этот вопрос.

Для тебя важнее твоя идеология, а музыка — лишь воплощение ее, или наоборот — тебе важнее музыка, просто подвернулась такая обертка для нее?

Свою идеологию и философию я воплощаю в своей повседневной жизни и во всем, что я делаю: в своих словах, отношениях с друзьями и окружающими меня людьми. Конечно, я перевожу это и в свою музыку, но музыка не служит полностью этой цели. В моей музыке много фантазии, символизма, но и реальности, и все это собрано вместе.

Реакция на различные сатанисткие штуки в современном обществе очень неоднозначна. Отличается ли сегодняшняя ситуация с восприятием сатанизма обычными людьми от ситуации в начале девяностых?

Я думаю, что в современном обществе стало меньше стыда, ситуация стала незначительно лучше, я бы сказал, что ничего не изменилось.

А у тебя появляются проблемы с цензурой?

Да нет, я же не делаю ничего криминального! И никогда не делал ничего противозаконного, или что не принято в моей стране.

Музыканты, которые раньше были бунтарями, провоцировали общество и так далее, сейчас не любят возвращаться к этим темам, неохотно отвечают на вопросы об этом. Как ты смотришь на такие перемены во взглядах?

Я думаю, что это нормально. Когда ты молод, ты еще не понимаешь, с чем имеешь дело, поэтому совершаешь глупости. Со временем ты понимаешь, что то, что ты делал — не твое. И нет ничего стыдного в том, чтобы сказать себе: «Ок, то, что я сделал, было глупо, мне это больше не нравится». Люди меняются. Ничто не постоянно. Намного круче, если ты честно себе признаешься: «Мне это безумно нравится, поэтому я совершу эту глупость еще раз!» (Смеется)

Как изменился лично ты?

Трудно сказать. Недавно я нашел свой путь. Моя философия укрепилась, я знаю, что я делаю, и куда двигаюсь.

А у тебя дети есть?

Нет, но я планирую...

Ты их будешь приучать ко всему темному и зловещему?

Все, чему я их научу — жить, помогу им выбрать свой путь. Конечно, если они будут христианами, они меня сильно разочаруют. Но это будет их выбор, они могут стать хоть буддистами... Я не буду давить на них.

Что тебя обычно вдохновляет?

Все. Я могу посмотреть фильм, и он вдохновит меня, прочитаю книгу — она вдохновит меня, послушаю несколько нот — они вдохновят меня. Я могу смотреть на скалу, наблюдать природу, и она вдохновляет меня.

Собираешься продолжать работу над своими проектами Naos и Diabolos Rising?

Нет, не думаю. Я могу найти время только для Necromantia.

А ты собираешься приехать в Россию с концертами?
Нет, потому что мы не даем концертов. Я это просто ненавижу. Я вообще не представляю, как можно устроить какой-либо перфоманс, я не вижу себя артистом такого плана. Тем более что моя музыка рассчитана на каждого по отдельности, и слушать ее надо в интимной обстановке.

Хочешь ли ты что-нибудь добавить?

Я хочу сказать: поддерживайте настоящую музыку, те группы, которые полностью посвящают себя музыке. Не поддерживайте копии, они скучны.