Русская группа Caprice появилась в 1998 году, отметив свое рождение выступлением в клубе ПлехановЪ. Однако история берет начало в 1996, когда музыканты собрались для записи альбома “Зеркало”, который так и остался в рамках студийного проекта и провел в этом своеобразном “заключении” практически десять лет. За это время многое было сделано, сочинено и исполнено, но только сейчас альбом “Зеркало” смог обрести второе дыхание. В начале 2006 выходит его ремастированный вариант, так что нам было о чем поговорить с Антоном Брежестовским.

Альбомом “Зеркало” вы открыли новую страницу в истории группы или дописали одну из них?

Мы дописали и закрыли самую первую страницу истории Caprice. «Зеркало» было сделано почти 10 лет назад, в ноябре 1996 года, и вот так долго ждало издания. Наши последующие альбомы уже «жили» нормальной жизнью – то есть по принципу «сочинение – запись – издание». Вообще, «Зеркало» стоит особняком в нашем творчестве – этот альбом на русском языке, он наиболее депрессивный, наиболее «роковый», в нем больше личного, его главная тема – жизнь, смерть и то, что приходит после смерти. Во время ремастеринга мы его внимательно послушали и остались очень довольны. Если бы мы писали его сейчас, практически ничего бы не изменили.

Как проходила работа над записью “Зеркала”? Менялся ли состав музыкантов? Привлекались ли “дополнительные силы”?

Это был амбициозный проект – голос, рояль, бас, барабаны плюс шесть оркестровых инструментов – скрипка, виолончель, флейта, гобой, кларнет и фагот. Многие песни требовали высокого уровня виртуозности. Поэтому мы сразу же обратились в Гнесинский институт и через друзей нашли музыкантов. Весь альбом был выписан в партитуре, ноты – выданы музыкантам, все было отрепетировано и записано. У меня сохранились чудовищные таблицы, где, чтобы не запутаться, было записано, какая партия в какой песне записана – все писалось на аналоговую ленту, не было компьютеров, чтобы это отслеживать. Писал альбом известный питерский звукорежиссер Десс, который целый месяц во время записи жил у нас дома. Это было замечательное время.

Поддерживаете ли вы концепцию “чистого искусства”?

Главная цель искусства, грубо выражаясь, – чтобы вставляло. Ценность художественного произведения – в том, сколько энергетики оно дает тому, кто слушает/смотрит/читает это произведение. Поэтому мы можем оценивать ценность произведения по двум параметрам: сколько энергетики эта вещь излучает и какого качества эта энергия. То есть в каждом жанре есть лучшие образцы. AC/DC – это круто, потому что там мегалитры энергии. Но, даже признавая это, любитель джаза не будет слушать AC/DC, потому что он не любит энергию heavy metal. Поэтому, объективно искусство хорошо, когда в нем много энергетики, а субъективно – то есть для конкретного слушателя – когда это именно та энергия, от которой данный слушатель «прется»... Что же такое «чистое» искусство я не очень понимаю…

(“Чистое искусство” – сложившееся во Франции в 19 в. условное название ряда эстетических предпочтений и концепций, общий внешний признак которых – утверждение самоценности художественного творчества, независимости искусства от политики, общественных требований и воспитательных задач, – прим. С. Р.)

Какую основную мысль вы бы хотели донести до ваших слушателей?

Альбомом «Зеркало»? Или вообще? Каждый наш альбом несет свое «послание». Что касается «Зеркала», то это рассказ о жизни, о том, что в земной жизни очень много страшного и нам неподвластного, что смерть несет в себе одновременно страх и надежду, и что по ту сторону жизни нас, может быть, ждет лучшая участь. Материал «Зеркала» был написан между 17 и 23 годами - том пост-тинейджеровском возрасте, когда человек очень мало может контролировать свою жизнь сам. С возрастом музыка стала оптимистичней, потому что появилось ощущение большего контроля над жизнью.

Как часто вы пишете лирику сами и как часто используете чужие стихи?

Мы почти не используем свои стихи. Два исключения – это как раз «Зеркало» и наш самый последний альбом, «Tales of the Uninvited», где лирика на эльфийском языке. Вообще же, наша главная задача – делать именно музыку, стихи у нас получаются плохо. Поэтому мы берем лучшие – с энергетической и технической точки зрения – образцы мировой поэзии.

В прошлом вы использовали стихи Блейка. Какие из них вам ближе – из цикла “Песни опыта” или “Песни невинности”?

Не знаю. Но нам нравится идея «Песен невинности и опыта»: невинность «в розовых очках» делает человека радостным и оптимистичным и – парадокс - дураку легче и приятней жить. С опытом приходит мудрость, но приходит и печаль от понимания факта, что в мире так много несовершенства. Вообще, читая позднего Блейка, мне кажется, можно узнать очень много правды о настоящем устройстве мира.

Откуда ваше пристрастие к эльфийскому языку (и, может, вообще ко всему эльфийскому)?

У нас есть три альбома и масса другой музыки на эльфийскую тематику. К тому же нами создан язык Laoris, который, согласно нашей концепции, является языком эльфов (или, по-другому, faeries), живущих в параллельном мире. Об этом много информации на нашем сайте www.caprice-music.com. Все это из-за того, что Caprice чувствуют какую-то незримую связь с этим миром и что рассказы об эльфах – это больше, чем просто милые сказки. Нам кажется, что это существа с низким интеллектом, но музыкальный их талант превосходит человеческий и, почерпнув нечто из их музыки, можно обогатить нашу.

Вы думали когда-нибудь о тяготении злого рока над вашей группой? Я имею в виду трагическую гибель бывших участников.

Женя и Антон, виолончелист и флейтист, записавшие «Зеркало», погибли в Норд-Осте 26 октября 2002 года. На «Зеркале» Антон солировал на композиции «Последнее утро», недвусмысленно рассказывающей о смерти… Все это наводит на грустные мысли. В апреле 2005 года произошло еще одно страшное событие – на машине разбился гениальный кларнетист Сережа Богатыренко, который играл с нами концерты и записал альбом на стихи Блейка. Ему было лишь 23 года. Но я не хочу об этом долго говорить. Просто мы посвящаем этот альбом памяти наших ушедших друзей.

В каких еще проектах задействованы участники Caprice на данный момент?

Трое – в российских оркестрах . Алескей Толстов работает во «Временах года»и к тому же играет в «Новом Трио». Сашенька Кópзина – в оркестре Валерия Полянского, Алексей Бажалкин – в Большом театре. Антон Кончаков играет в группах «Дети Пикассо» и «Комнаты». Арфистка Таня Струнина, помимо Caprice, играет в группах Tintal и Romanesque. Владимир Бобовников преподает в музыкальной школе и работает инструктором в фитнес-клубе. Николай Льговский играет в 4’33 Алексея Айги. Я пишу музыку к другим проектам – например, сейчас – балет по заказу американской ассоциации Apogee Arts.

Как вы собираетесь справлять Новый год?

Не знаем.

Есть ли что-то, о чем вам непременно бы хотелось рассказать читателям Rock Oracle?

Почти два года назад мы дали объявление о сдаче квартиры. Фирма-посредник привела к нам Эдика, который оказался продавцом Irond Records на Горбушке и продавал диски Caprice. Из сотен тысяч ищущих квартиру внаем с нами связался именно этот человек! Через некоторое время Эдик посоветовал нам издать что-нибудь на Irond. В тот день я купил у Эдика альбом Hor-Hor группы оккультной группы Dvar, участников которой никто не знает в лицо, так как они тщательно шифруются. Через некоторое время Dvar сами вступили с нами в контакт, предложили помочь в организации издания «Зеркала» на Irond и сделать кавер на песню Caprice! Вот такие странные в жизни бывают совпадения.