Тило Вольф может заставить весь мир плакать вместе с ним. Убедиться в этом можно, посмотрев новый DVD «Lichtjahre», повествующий о двухлетнем мировом турне группы. Помимо концертных видео, записанных фактически по всему миру — от Мексики до Kитая — на диске есть кадры, повествующие о жизни Lacrimosa за кулисами, интервью с «Лакри»-фанами всех национальностей и даже небольшие, но весьма двусмысленные зарисовки о том, как группа отмечает удачное окончание шоу... Но — обо всем по порядку. Предоставим слово самому маэстро душераздирающе прекрасной музыки — неподражаемому Тило Вольфу.

Видео с каких концертов вошли на новый DVD «Lichtjahre»? И почему именно эти шоу?

Как бы чего не забыть… Италия (Милан), потом несколько концертов в Германии, Москва, Китай, Мексика и Польша. Мне интересно было сравнить разные аудитории — чем, например, немцы отличаются от мексиканцев, сравнить аудитории Гвадалахары и Шанхая, Шанхая и Москвы. И еще я хотел показать, насколько мне важен каждый концерт нашего тура.
Расскажи о Китае. Вы были там впервые.

Как думаешь, как будут развиваться ваши с Китаем отношения?

Знаешь, очень интересно то, что в Китае вообще не слушают рок-музыки. Насколько я знаю, до Lacrimosa в Китае выступало только две рок-группы: Rolling Stones и Black Eyed Peas. Не сказать, что Lacrimosa прям уж такая закоренелая рок-группа, но это все-таки неожиданная музыка для китайцев. Я помню, как десять лет назад мы впервые приехали в Мексику, там была точно такая же ситуация. Но мне кажется, что в Китае развитие этой сцены происходит быстрее.

«Live History» ты продюсировал самостоятельно, а как насчет «Lichtjahre»? Помогал тебе кто-нибудь?

Продюсировал концертник я — ведь на диске написано Lacrimosa! И хотя я не сам снимал все ролики, как на предыдущем DVD, важно, что никто не контролировал мою работу — иначе это была бы не Lacrimosa. Это мог быть хороший DVD или плохой DVD, но не Lacrimosa.

Почему такое название — «Lichtjahre»?

«Lichtjahre» означает «светлые годы». И под этим названием я подразумевал сразу несколько вещей. Прежде всего — это наш двухлетний тур, это были поистине светлые годы. Также название связано с нашим последним альбомом «Lichgestalt», что означает «светлый образ». И третье — это то, что моей целью всегда было пролить немного света в темноте. Мы позволяем пролиться свету внутрь нас, чтобы исследовать темную сторону наших душ. Мы заливаем светом темные залы, чтобы увидеть, на что мы способны, разглядеть свои надежды. И с «Lichtjahre» я хотел увидеть Lacrimosa, освещенную музыкой, прозвучавшей за эти два года.

А ты сам-то смотришь концертные видео каких-нибудь групп?

Хм… Вообще-то нет, потому что они скучные. Я лучше пойду на концерт, буду среди живой аудитории, почувствую всю эту энергетику. Да, конечно, бывают очень интересные съемки, сделанные с разных точек несколькими камерами — но, по-моему, намного интереснее посмотреть съемки не с одного концерта, а с нескольких, плюс съемки за кулисами, посмотреть на группу вне сцены. Вот мы и сняли такой небольшой фильм. Этого никто не делал раньше, и я надеюсь, что многие другие группы последуют нашему примеру и начнут снимать более интересные концертники.

Ты больше любишь давать концерты или записываться в студии?

Мне нужно и то, и другое. Более важна студия, потому что там ты записываешь альбом, а без студийного материала нет смысла выходить на сцену. Но для Lacrimosa также очень важны концерты, контакт с аудиторией. В студии все полностью спланировано, там я не могу допустить ни одного лишнего движения. Простой пример: я работаю с оркестром, и, например, есть гитарное соло и оркестр, и если гитара вдруг начнет играть что-нибудь другое, песня просто встанет, потому что все уже записано, не остается места импровизации. А когда я на сцене, я стараюсь поймать настроение аудитории, пытаюсь следовать ее энергии — и я могу позволить себе изменить что-то в музыке. Это абсолютно не похоже на то, что мы делаем в студии.



Были какие-нибудь курьезные случаи на концертах?

Самое хорошее, что такие случаи обычно связаны с аудиторией. Я помню, например, автограф-сессию после концерта в Шанхае. Мы вышли на улицу, там нас ждали фанаты… И знаешь что? Я вообще решил, что мы не из того выхода вышли. Все были абсолютно спокойны. И теперь я сравниваю это с концертом в Москве: тогда автограф-сессия не была предусмотрена, мы еще удивились, почему. И мы просто обязаны были выйти к фанатам. Тогда люди прыгали друг через друга, просто сумасшествие какое-то! И между этими двумя ситуациями — непоколебимым китайским спокойствием и русским сумасбродством — всего два дня! Такая быстрая перемена очень забавна.

А о чем ты думаешь, когда видишь такую бурную реакцию, как в России?

По-моему, это здорово, потому что люди не стесняются и способны показать свои чувства. Когда в людях столько страсти — это просто великолепно, потому что вы можете поделиться друг с другом тем, что у вас внутри. А вот когда все спокойны, тихи, никто не шевелится, я не могу раскрыться. Вместе с тем, я знаю, что русские могут быть спокойными. Например, когда мы в последний раз приезжали в Россию, мы устроили автограф-сессию — и люди часами терпеливо ждали своей очереди.

А что ты чувствуешь, когда видишь, что люди в зале плачут?

Это потрясающе. Например, я очень хорошо помню, что чувствовал, когда писал песню «Halt Mich». И когда я открываю глаза и вижу, как только что беснующиеся люди замерли, и у них в глазах слезы — тогда я вижу, что люди понимают, что я пытаюсь выразить. И это очень большой комплимент для меня. Потому что, знаешь, не каждый способен плакать, если кто-то это может увидеть.

Какой концерт особенно тебе запомнился?

Я вспомнил три потрясающих концерта. Это самое последнее шоу нашего турне, в Шанхае — очень эмоциональный концерт, который подытоживал не только тур, но и все наши впечатления. Там была потрясающая реакция зала на моцартовскую «Лакримозу» (последнюю часть «Реквиема»), в честь которой я и назвал группу. Второй концерт — в Мексике. Был один момент, когда я открыл глаза, и увидел, что каждый человек в зале готов заплакать, это было так впечатляюще! И третий — московский концерт. Мы очень долго пытались приехать в Москву, думали об этом задолго до нашего первого приезда. Очень-очень много людей предостерегали нас, мол, в России опасно. Один мой знакомый, когда был в России, стал жертвой теракта, получил сильные повреждения от взрыва. Но в один прекрасный момент мы решили, что хватит, мы выступим в России.

И вот, когда я стоял на сцене, я и понятия не имел, чего мне ожидать, ни единого предположения о том, как люди будут реагировать. Никогда еще у меня не было столько противоречивых чувств! С одной стороны, я питал много надежд, с другой — испытывал страх. Проходит минута, другая — и я понимаю, что мы не только не зря сюда приехали, а что и обязательно приедем еще!



Правда ли, что Анне Нурми готовит для вас обоих концертные костюмы?

Да, она профессиональная швея. До работы с ней я обращался в специализированные салоны, но там мои требования казались слишком странными — так что мне приходилось обращаться к одиночным мастерам, которые делали одежду специально для меня.

Ты доволен работой Анне? Было ли когда-нибудь такое, что тебе что-нибудь не нравилось в костюме, который она для тебя сделала?

Нет, в большинстве случаев мне нравится, что она делает. Я бы никогда не надел то, что мне не нравится, и я не стану носить что-то только потому, что она это сшила. Более того, она обычно шьет одежду по моим собственным эскизам, так что я всегда знаю, чего мне ожидать.

Ты говорил, что раньше посещал различные bdsm-вечеринки. Как с тех пор изменилось твое отношение к ним?

Да, мне это очень нравилось. Знаешь, мне всегда интересно все новое. И bdsm стал для меня на тот момент как раз таким новым, а сейчас уже нет… Но, даже если сейчас я увижу женщину, одетую в облегающую кожаную одежду или латекс, я все равно подумаю: «Вау!»

А есть такая группа — Umbra Et Imago… Они устраивают настоящие bdsm-шоу на своих концертах! Как ты к этому относишься?

Я знаю их очень хорошо, бывал на их концертах, и они мне нравятся. Они знают, что делают. И это круто! Но я сам не стал бы делать такие шоу, потому что мой стиль отличается от стиля Umbra Et Imago. Понимаешь, Lacrimosa делает концерты, где люди делятся эмоциями, а Umbra Et Imago — своего рода коммерческое шоу.

А у вас случались разногласия с Анне во время совместной работы?

Конечно! С Анне и вообще со всеми, с кем я когда-либо работал. Понимаешь, например, когда ты учишься в школе и надо сдавать тест по математике, там может быть только один верный ответ — не два, не пятьдесят. Только один. В музыке же нет правильного или неправильного ответа. Если кто-то начинает мне возражать, я просто не могу сказать, что он не прав. Я только говорю: «Считаешь ли ты это правильным или нет, нравится ли тебе это или нет, это мой способ выражения».

Как обычно разрешаются такие споры?

Ну… Мы ругаемся, но песня-то уже написана… Я могу сказать: «Мне не нравится вот эта часть», а Анне отвечает: «Но это же моя песня»… Ну что тут ей возразишь?

А тебя вообще легко разозлить?

Ну, все зависит от ситуации. В каких-то темах — нет ничего проще, а иногда разозлить меня просто невозможно. Но если ты затронешь определённую тему, то жди скандала.

Расскажи о процессе работы. Анне живет в Германии?

Частично. Она родом из Финляндии и подолгу там бывает.

Вы пишете материал по отдельности, а потом встречаетесь в студии, или вы все делаете вместе?

Мы поддерживаем связь, чтобы уж совсем не разойтись в разные стороны, но свои песни мы сочиняем по отдельности. Я не терплю, когда кто-то находится рядом, когда у меня творческий процесс. И Анне сочиняет все сама, а я потом только продюсирую.

Много ли остается материала, не входящего в альбомы?

Ничего. За семнадцать лет, что существует Lacrimosa, насколько я помню, только три песни я не включил в альбомы. Я не пишу кучу песен, а потом думаю, какая пойдет на альбом, а какая нет: что бы я ни написал, я включаю это в альбом.

У вас постоянно меняется live-состав…

Ну, Джей П. выступает с нами уже десять лет. А остальные — да, они меняются…

Легко ли бывает найти музыкантов?

Нет, абсолютно нет! Это очень и очень сложно! Человек может быть великолепным музыкантом, но он должен понимать музыку Lacrimosa. У нас есть песня «Copycat», она очень быстрая, а есть песни типа «Halt Mich», очень эмоциональные. Так что надо быть очень разносторонним.

Расскажи о том, что сейчас происходит в Lacrimosa. В каком сейчас состоянии новый альбом?

Ну, я вообще не особо думал о новом альбоме, я больше был занят работой над «Lichtjahre», давал много интервью — и еще много чего осталось сделать. Так что альбом я оставил на будущее.

А как обстоят дела со Snake Skin? Планируешь ли ты продолжать работать в этом направлении?

Я, конечно, буду продолжать работать с этим проектом и рано или поздно выпущу новый альбом. Сейчас у меня достаточно дел с Lacrimosa, когда доберусь до Snake Skin — не знаю. Snake Skin — это работа на каникулы.

Ты ожидал такой реакции на твой новый проект?

Знаешь, за столько лет работы в музыкальной индустрии один урок я выучил очень хорошо: никогда ничего не ожидай! Я просто выпускаю свою музыку, потом читаю рецензии. Иногда я доволен, иногда расстроен, иногда в бешенстве. Что касается Snake Skin — кому-то нравится, кто-то вообще ненавидит, кто-то недоумевает, типа: «Что это вообще?» Но я счастлив, что могу сочинять музыку, счастлив, что мне эта музыка нравится. И я доволен последним альбомом — для меня это важнее всего!

Ты записал блестящий дуэт с Йоахимом Виттом. Это было давно, и все же расскажи, каково было работать со вторым мужским вокалом? Поддерживаете ли вы связь?

Это очень интересно, потому что намного сложнее, чем работать с женщиной. Мужские голоса, должно быть, очень похожи, и важно, чтобы было понятно, когда поет Йоахим, а когда пою я.

Сейчас мы поддерживаем связь, перезваниваемся. Стараемся встретиться, когда я приезжаю в Берлин. Нам нравится общаться, и мы уважаем друг друга как музыкант музыканта, это важнее всего! Когда мы встретились впервые, он подарил мне все свои CD. И я послушал их все, а потом сделал для себя своего рода «Best of». Я часто его слушаю, потому что он мне очень нравится, и я думаю, что Йоахим — очень талантливый музыкант.

Не возникло ли желание еще поэкспериментировать со вторым мужским вокалом?

Не сейчас. Пару лет назад я принимал участие в записи песни «Endorama» для Kreator. Получилось, конечно, неплохо, но я бы не стал записывать целый альбом со вторым мужским голосом.

А что ты слушаешь в последнее время? Какой был последний CD, который ты послушал?

Сегодня ночью я слушал «Meds», последний альбом Placebo.

Какие бы ты отметил новинки?

У меня не так много времени, чтобы слушать новую музыку, поэтому я предпочитаю слушать то, что я точно знаю — мне понравится. Я неделями и даже месяцами могу не слушать музыку.

Что думаешь о современной немецкой сцене? Ты говорил, что тебе не нравится немецкоязычная музыка…

Нет, конечно, она мне нравится, иначе я бы не писал свои тексты на немецком. Дело в том, что немецкий — очень сложный язык. С его помощью можно создать невероятно красивые вещи, а можно — невероятное дерьмо. Если ты не знаешь, как использовать этот язык, лучше с ним не связывайся. Но есть талантливые музыканты, которым удается его обуздать, например, Йоахим Витт.

К нам очень часто приезжают немцы, одними из последних были Eisbrecher, и Алекс все время спрашивал, понятно ли нам, о чем они поют. Тебя никогда не волновал языковой барьер?

Меня восхищает каждый язык, потому что это часть культуры. Например, французский: французы — необыкновенный народ, но если бы они говорили на немецком, или, скажем, на итальянском, они были бы абсолютно другими. Но, даже когда я играю в другой стране, люди чувствуют, что я хочу выразить своей музыкой — и это прекрасно! Знаешь, я слушал польский оркестр — конечно, музыка без слов, но, тем не менее, эмоции ясны. Так же, я думаю, люди чувствуют и Lacrimosa.

А я знаю много примеров, когда люди начинали учить немецкий, потому что слушали Lacrimosa…

На одной вечеринке ко мне подошла девочка, мексиканка, она сказала, что четыре года живет в Германии — она приехала, чтобы выучить немецкий… из-за Lacrimosa. Это просто невероятно!

Как тебе понравилось в России?

Очень понравилось! Это потрясающая страна, манящая, там столько всего неизведанного! И я очень надеюсь, что, когда мы приедем в следующий раз, нам удастся посетить Санкт-Петербург. Потому что я очень много о нем читал и теперь хочу увидеть своими глазами.

Во время вашего последнего приезда в Россию так и не была исполнена композиция «Alleine Zu Zweit». Почему?

Ну, у нас очень много песен, а концерт не может длиться вечно… Так что я спел эту песню, когда мы впервые приехали в Россию, и решил, что в следующий раз хотел бы исполнить другие песни. Я, кстати, заметил, что многие из-за этого расстроились.

Скоро ли вас снова ждать в гости?

Абсолютно точно приедем! В следующем году.