Авторы некогда гремевших по всем готическим танцполам хитов «Doctor Online» и «Clone Your Lover», норвежские индастриал-рокеры Zeromancer вернулись к нам с новым альбомом «Bye-Bye Borderline» и грустной новостью о серьезном сокращении числа концертных выступлений. Об этих, казалось бы, противоречащих друг другу событиях и не только мы поговорили с музыкантами группы.

Какая основная идея у альбома «Bye-Bye Borderline»?

Kим: Есть две версии происхождения названия альбома. Одна из них очень личная.  Это я и моя мигрень, которая у меня с семи лет. За последние годы она стала хронической. Где-то раз в месяц она становится настолько невыносимой, что мне кажется, будто я тону в своей боли. Я превращаюсь в кого-то другого. Поэтому я верю, что могу относиться к этой болезни как к некой грани. Я чувствую себя абсолютным шизофреником. Для меня все только черное и белое. Когда я мучаюсь от боли, вокруг лишь мрак. Когда я в порядке, я всюду вижу свет.

«Bye-Bye Borderline» – это моя попытка убежать от собственного альтер-эго. Вторая версия основана на понимании ZMR как единого целого. Прямо перед записью мы все решили встретиться, все пятеро. Тут не было ничего особенного – просто обычная встреча. Неожиданно, без особой причины, у нас возникли разногласия касательно нескольких тем. Все было настолько мрачно, что я почувствовал, что мы могли бы распасться в тот вечер. Единственное, о чем нам удалось договориться, это встретиться еще раз через неделю. И тогда все изменилось к лучшему. Мы заверили друг друга, что первая встреча была случайной неудачей. Мы пожали друг другу руки в знак согласия, что будем отдавать себя на сто процентов ZMR. Отсюда и название – «Bye-Bye Borderline».

Расскажите немного об обложке диска.   

К.: С обложкой связана забавная история. Изначально идея состояла в том, чтобы просто использовать эту картинку, после все закончилось тем, что она стала обложкой для буклета. Эта лампа и надпись «Bye-Bye Borderline». Все случилось у Лорри. Мы пришли к нему сделать снимки разных мелочей. Его жена собирает всякие разные вещи, и я подумал, что там мы найдем то, что ищем. Однако поиски не увенчались успехом, и перед самым  нашим уходом я увидел эту большую лампу, всю в пыли. Затем я написал название, и все встало на свои места. На самом деле, лампа до сих пор висит там, в его квартире, со следами моих пальцев на пыли. Однако в конце концов этот снимок не стал заглавным.

У меня также была идея, что крест Дня покаяния может прийтись к месту. Это крест, который священник изображает на лбу у католиков на службе перед Пасхой. Итак, я нашел коробку старой, уже засохшей черной краски, перемешал ее и нарисовал крест. Я изобразил пятнадцать разных крестов, чтобы понять, что выберу тот, что был нарисован первым.

Почему вы сделали черно-белые фотографии?  

Алекс: Для этого альбома мы решили сделать фотосет на улице. Что-то вроде стиля Joy Division. Наш хороший друг Eirik Aspaas сделал эти снимки.  У него хорошо получается фотографировать на пленэре. Мы хотели что-то совсем непохожее на съемку «Death of Romance». Просто группа без макияжа или реквизита. Съемка в черно-белом варианте оказалась идеальным решением, и поэтому все фотографии монохромные.  

K.: «Bye-Bye Borderline» – очень честный альбом. Это отражение наших собственных личностей. Мы хотели показать это с помощью фотографий, которые сделаны ранней суровой норвежской зимой в местах, неподалеку от которых мы живем. Ни на секунду не возникло сомнений, что снимки должны быть такими, какие есть. Черно-белый оказался единственным возможным вариантом.     

Почему «Bye-Bye Borderline» выпущен в России с другим дизайном?

К.: Мы делаем это сознательно каждый раз. Мне нравится иметь разные версии всех альбомов ZMR. Русские издания теперь очень востребованы нашими поклонниками в Европе и Америке. Сейчас они превратились в коллекционную вещь, потому что обычно выходили лимитированными тиражами. Я лично вырос, покупая LP. Было столько всевозможных вариантов: диски с картинками, десятидюймовые, цветные винилы и т. д.  Мы были сумасшедшими коллекционерами, которым нужно было все, что выпускали наши любимые группы. Это осталось во мне и после.

Со своим проектом Ljungblut, я все делаю очень личным и выпускаю все с собственной подписью. Это касается и «Bye-Bye Borderline» – он также был выпущен на виниле. Особенно популярен среди наших фанатов был белый винил. Это было очень ограниченное издание, тираж которого был распродан очень быстро.

Есть ли на альбоме «Bye-Bye Borderline», на ваш взгляд, такая песня, которая бы затмила, скажем, такой ваш хит, как «Clone your Lover?

А.: Все музыканты говорят, что каждый их альбом уникален. Я с этим согласен. Потому как во время написания песни вы находитесь в определенном состоянии, и это можно услышать на большинстве записей. Сравнивать альбомы очень трудно. «Clone your Lover» была большим хитом, но, на мой взгляд, «The Tortured Artist» – песня получше. Это на мой личный вкус. Тем не менее, мое мнение было опровергнуто тем, что «Clone your Lover» более коммерчески успешная песня. Не поймите меня неправильно: я люблю «Сlone your Lover».

Лорри: Это хороший вопрос, на который трудно ответить. Я верю в то, что тут есть песни, которые лучше «Clone your Lover», но они не соревнуются. Музыка – это не соревнование. Тут все вокруг реакции опыта и чувств. Некоторые песни поражают кого-то, другие песни для кого-то являются целым миром.

K.: Лорри все правильно говорит. Я не могу не согласиться. Я никогда не оцениваю свои песни, я их создаю. Вместе с Zeromancer, Seigmen и Ljungblut я уже выпустил восемнадцать альбомов как композитор и текстовик. Если бы я постоянно это оценивал, то тут же потерял бы мотивацию и интерес. Делать музыку и быть креативным должно быть весело, а для меня это все еще самое великолепное ощущение на земле.



Почему вы решили сократить количество концертов и написать: «это может быть последний концерт, мы немного сместим наши приоритеты после этого тура»?

K.: Для этого объявления есть определенные причины. За последние годы наша жизнь изменилась: и из-за состояния здоровья, и из-за семейных отношений, и то, к чему за последнее время пришел музыкальный рынок. ZMR много значит для нас. Мы не исчезнем. Мы абсолютно точно продолжим выступать на важных мероприятиях. Однако теперь это будет нечто более эксклюзивное. Я полагаю, это также своего рода попытка сказать, что ZMR не стоит принимать как должное.

Расскажите о своих сайд-проектах и Seigmen?

K.: Seigmen – это один из крупнейших рок-проектов в норвежской истории музыки. Алекс, Норальф и я являемся членами Seigmen. Мы создали эту группу со Сверре и Мариусом еще в 1989. Мы стали популярны благодаря созданию своего собственного стиля «dark-massive-rock» с текстами на норвежском. Мы распались через десять лет из-за того, что мы были «один за всех, все за одного», мы пообещали друг другу, когда создавали группу, что если уйдет кто-то один, наступит ее конец. Так и произошло. Однако мы воссоединились шесть лет спустя и с тех пор организовали несколько шоу. Каждое было очень успешным.

Ljungblut – мой очень личный проект. Я уже выпустил четыре альбома, два из которых были изданы в России. Самый последний впервые записан на моем родном языке и с полным постоянным составом музыкантов. Наконец, я нашел отличных музыкантов, которые смогли понять, что я действительно хотел. К моему удивлению, у нас даже была пара концертов в моем родном городе. На каждый из концертов все билеты были распроданы подчистую, и я никогда раньше не ощущал такой атмосферы, как там. Все сидели. Я помню, там были даже русские. Мне отчаянно нужен Ljungblut, чтобы направлять туда свои самые меланхоличные чувства. Их, конечно, будет еще много в будущем.

Вы написали в соцсетях: «Тур ZMR никогда не обходился без посещения легендарного «Hulen» в Бергене, Норвегия. Дата назначена на 5 апреля. Мы обещаем не повторять тот разгром гримерки, какой устроили во время выступления Seigmen прошлой осенью. В этот раз все будет спокойно». А что же случилось тогда?

A.: В дни Seigmen мы раньше громили гримерку в «Hulen» после каждого выступления. Наши промоутеры хотели, чтобы мы делали это. Не знаю почему, но это стало традицией. Дошло до того, что однажды местный промоутер разгромил гримерку за нас. Это было еще в девяностые. В прошлом году у нас был большой концерт, и мы все сделали так, как делали раньше. Проблема была в том, что местные организаторы оказались новенькими и не знали, о нашей старой «традиции». Мы чувствовали себя довольно гадко. «Hulen» – это приятное место с замечательными людьми. Мы забыли, как весело это было семнадцать лет назад.

Почему вы советуете русским поклонникам посетить раздел новостей на сайте zeromancer.com, чтобы посмотреть винтажный стиль ZMR 1999 года? Какая связь между Россией и старым стилем?

K.: Это было лишь потому, что сайт оказался первым местом, где мы написали о русском релизе «Bye-Bye Borderline». Раньше у нас был роскошный сайт, но теперь, когда все используют социальные сети, это уже не так важно. Однако мне нравится тот факт, что the zeromancer.com – промо-сайт со старой функцией прокрутки раздела новостей. Раздел новостей был добавлен недавно, и релиз альбома в России был первой написанной там новостью. Я большой поклонник писателя Джеймса Эллроя и фразы «без записей, без разглашения, по секрету», из одного из его лучших романов «LA Confidential». Мне нравится все винтажное из тех старых добрых дней: двадцатые, тридцатые или сороковые.

Нет ли у вас планов перевыпустить альбомы «Clone Your Lover» и «Eurotrash»?

K.: Я бы хотел. То, что было с нашими первыми тремя альбомами действительно мерзко. Этими альбомами владеет «Warner» в Германии. По некоторым причинам они считают, что их не стоит перевыпускать. Я имею в виду то, что на это есть деньги, но выгода не слишком велика для такой компании, как «Warner». У нас появилось много фанатов после первых трех альбомов, изначально выпущенных нашим немецким альтернативным лейблом «Trisol». Мне грустно оттого, что мы не можем сделать нашу дискографию из-за этой тупости.

Алекс, расскажи о сотрудничестве  с Bermuda Triangle?

A.: Моя хорошая подруга Ariane играла в Bermuda Triangle на первых двух альбомах (DJ Ariane считается одной из ведущих женщин-диджеев в Скандинавии, – прим. С.Р.). Когда они записывали второй альбом «33rpm» в 2005, она позвала меня и спросила, хочу ли я петь с ними. Я согласился на один трек, и на следующий день мы пошли в студию. Сингл стал ротироваться в Норвегии, и меня спросили, не хочу ли я еще записать несколько песен и спродюсировать их. У меня была студия в том же здании, что облегчало работу.  После этой записи Ariane покинула группу, и они сменили стиль. Я до сих пор считаю, что «33rpm» – их лучший альбом.

Вы уже просили русских промоутеров о концертах?

A.: Я очень надеюсь, что мы выступим в России в этом году. В прошлый раз это был просто взрыв, фантастика, один из лучших моментов в нашей карьере. Я думаю, наши русские поклонники очень преданные, и вообще они великолепны. Это как приезжать домой. Я надеюсь, наши поклонники выскажутся и пнут местных промоутеров. У нас нет запланированных дат пока что, но надеюсь, что мы сделаем несколько шоу в ближайшем будущем.

K.: Возможно, наши русские фэны самые верные. Я до сих пор вспоминаю нашу поездку в Санкт-Петербург и Москву и скрещиваю пальцы, чтобы это снова произошло.

Вы хотели бы еще что-то сказать?

Л.: Честно, я хотел бы сказать «спасибо» всей группе, менеджменту, а особенно нашим поклонникам. Вы сделали мои мечты реальностью.  

K.: Быть в группе – привилегия для меня, здесь мы по-настоящему заботимся друг о друге. Я думаю, что у нас есть то, чего нет во многих других группах. Мы часто замечаем это во время совместных туров с другими коллективами. Им не хватает более глубокого осознания того, что это такое – быть в группе.  У нас же есть взаимопонимание, которое так редко встречается в этом бизнесе. Осмелюсь сказать, что многое основывается на том, что мы никогда не переставали быть простыми и скромными. Я действительно считаю, что фанаты видят это в ZMR. И это много значит для нас.