Вилле Сoрвали, вокалист группы Moonsorrow, в свое время начавшей активно популяризировать викинг-метал, в назначенное время ожидал нас в указанном месте, при себе имея крохотный пластиковый мешочек с опознавательными знаками местной аптеки. Увы, мы так и не смогли выяснить, покупал ли Вилле лекарства или это просто ныне популярный в среде финских металлистов аксессуар. Он несколько растерянно оглядывался по сторонам, будто ожидая подвоха: придут ли эти русские журналисты или нет. Когда мы всё-таки появились, Вилле расслабился и сообщил, что у него предостаточно свободного времени. Мы этим свободным временем решили воспользоваться по максимуму.

Записывая последний альбом «Viides Luku — Havitetty», вы не чувствовали риска, делая всего лишь две безумно долгие композиции?

С одной стороны — да, мы немного рисковали. Но с другой стороны, например, в семидисятыe множество групп делали похожие вещи, записывая очень концептуальные альбомы. Мы записывали альбом для тех людей, которым нравится наша музыка. Просто продать как можно больше дисков никогда не было нашей целью. Это альбом, сделанный для наших фанов.

Кстати, если ты так ориентируешься на музыку семидесятых, что тебе больше всего нравится из того периода?

King Crimson, Genesis. Музыка, на которой я вырос. То, что слушал мой отец.

Итак, после этого альбома вы выпустили «Tulimyrsky», где превзошли сами себя. Там была всего лишь одна песня продолжительностью в тридцать минут. Следующий альбом станет одной песней минут так на шестьдесят?

Надеюсь, нет. Мы постараемся сделать песни покороче. Тогда их легче играть живьём, так как не надо ничего урезать.

Какие части песен вы чаще всего вырезаете?

Те моменты, которые, по нашему мнению, менее всего нужны при исполнении песни живьем. Мы делаем одну версию для концертного исполнения и уже не меняем ее.

Так в чем все-таки загадка продолжительности ваших опусов? Может, вам просто трудно остановиться, когда вы сочиняете музыку?

Отчасти да. Мы не останавливаемся, пока не почувствуем, что вот оно: песня готова. Хенри обычно делает все аранжировки, так что следить за продолжительностью треков — это, в принципе, его обязанность. Кстати, часто мы сначала пишем концовку песни, а потом — все остальное.

В последнем альбоме, да и в «Tulimyrsky», есть упоминания об ощущаемом конце света. Несколько пессимистично, не правда ли?

Мой взгляд не пессимистичен, а реалистичен. Не думаю, что конец света будем прямо таким, как это описано в Библии: многое из того, что происходит сейчас в мире, естественным путем вызовет конец нашего общества, такого, которое существует сейчас.

И как скоро ты предрекаешь конец света?

Все зависит от мелких конфликтов, которыe, рано или поздно, приведут нас к третьей мировой войне. Все равно когда-нибудь это случится. Не то, чтобы я тут что-то предрекал... Но, глядя на мир сегодня, просто невозможно не думать об этом.

Смотрю, на твое творчество очень влияет социальная ситуация. А что на тебя влияет помимо нее?

Наверное, это звучит заезженно, но на меня очень влияет природа. Я очень люблю гулять на природе, быть подальше от городского шума. Я, честно говоря, ненавижу, когда вокруг меня чересчур много народу. Всего лишь два дня назад я был в швейцарский Альпах, в тех местах живет моя подруга, и это одно из самых прекрасных мест, в которых я бывал. Такие места меня очень вдохновляют.

Какие у тебя самые любимые книги? Финский эпос «Калевала»?

Мммм... Нет. Я в принципе люблю эпос, но я уже так долго не брал в руки книгу. Чаще всего я читаю исторические книги.

Говоря о вашем сценическом образе: когда вы решил «украсить» себя пятнами крови?

Так давно, что я уже и не помню, когда и, главное, почему. Мы просто, наверное, хотели сдeлaть хоть какое-то подобие шоу.

А где вы берете кровь, чтобы ею обмазаться?

Ну, с человеческой кровью большая напряженка, так что приходится довольствоваться бычьей, которую продают в магазинах, в таких беленьких мешочках.

Bы никогда не думали, что если бы вы пели на английском, у вас прибавилось бы поклонников?

Да, разумеется, их бы прибавилось, но, как я уже говорил, дело не в количестве. Прежде всего, я должен быть честен сам с собой, делая музыку. Было бы самообманом писать тексты на английском, если я чувствую, что лучше бы это звучало на финском.

Тебе, наверное, весело слушать, как поклонники за границей пытаются вам подпевать на финском?

Не так уж много народу пытается петь на финском. Многие «поют» без слов. Но мы пытаемся облегчить жизнь фанам: если им действительно интересно,  о чём мы поем, мы всегда для этого выкладываем перевод.

Так что, вы не пытаетесь заставить народ учить финский?

Ни в коем случае. Это абсолютно безумный язык. И какой смысл это делать, если на нем в мире говорит всего пять миллионов человек?

Осенью вы едете в тур по Канаде, Мексике и США...

Да, в Канаде мы уже играли, и, судя по всему, понравились местной публике. В США мы тоже уже играли на этом же фестивале, на который нас опять пригласили. Вот каким образом нас пригласили в Мексику, я не представляю.

Чем отличаются ваши поклонники в Америке и Канаде от европейских фанов?

Мне кажется, там публика более склонна стоять и наблюдать, вместо того, чтобы трясти хаером и отрываться по полной. А вот от других музыкантов я слышал, что публика в Мексике просто замечательная, они просто сходят с ума на концертах. Я приблизительно представлаю себе, что публика в Мексике может быть похожа на русскую.

О, вы планируете заехать и в Россию в ближайшем будущем?

Да, пока мы находимся в процессе обсуждения. Давно было порa туда вернуться. Было бы интересно увидеть ещё что-нибудь, кроме Москвы и Санкт-Петербурга.

Мoonsorrow собирается участвовать в концерте-круизе по Балтийскому морю, который организовывает ваш лейбл, «Spinefarm».

О, мы уже один раз играли в таком метал-круизе, и нам очень понравилось. Мда, это очень «пьяное» событие... Так что у меня два мотива: сыграть хороший концерт и потом от души повеселиться.

Вы подумываете о новом альбоме?

Новый альбом, может быть, выйдет в году 2010. Мы совсем не торопимся. Мы еще ни о чем не думали — ни о новых песнях, ни об общей концепции.

Как ты думаешь, ваша музыка на следующем альбоме изменится?

Она менялась в процессе всей нашей творческой жизни. Но с последним альбомом, я думаю, мы несколько вернулись назад, к тем моментам, с которых мы начинали. А насчет новых песен — будем делать то, что будем чувствовать нужным в тот момент.

Могли бы Moonsorrow в процессе творческой жизни поменяться так радикально, как, например, Anathema?

Нет, не думаю. Есть определённые границы, которых мы не преступим. И не приблизимся к поп-музыке, как Anathema.... Кто-то из членов группы может интересоваться музыкой, отличающейся от того, что играет Moonsorrow. Но подобные творческие идеи мы будем осуществлять в других проектах.

Ну, а, например, Amorphis: они тоже порядком менялись в процессе существования. Что ты думаешь об их музыке?

Мне нравится все, что они делают, особенно два последних альбома. Нельзя сказать, что они, меняясь, становятся лучше или хуже. «Tales From The Thousand Lakes» навсегда останется в моей двадцатке самых любимых альбомов. Я думаю, именно у Amorphis альбомы вообше нельзя сравнивать — настолько они уникальны.

Так чем же Moonsorrow занимается сейчас?

Мы отыграем шоу, запланированные на этот год. А в следующем году, как только почувствуем, что что-то начало создаваться — начнём записывать новый материал. У наших поклонников уже есть «Tulimyrsky», а это равноценно половине нормального альбома!